Форум » Все о лошади / All about horse » ФСК РФ официоз + книжная полка » Ответить
ФСК РФ официоз + книжная полка
ПАРФИ: госпожа Панова, директор конно-спортивной базы "Планерная" Клуб "Конники Планерной" гостаприимно предоставил своё помещение для проведения заседания Президиума ФСК РФ
Otis : ПАРФИ надеюсь, ты это видела только в инете...
ПАРФИ: Otis пишет: ты это видела только в инете... Всё гораздо хуже Женя Матузов, папин ученик и директор "Аванпоста" участвовал и придумал это,(см. его на фото №6) он мне и прислал, с "угрозами" Публикация планируется в ближайшем номере журнала инструктора поучаствовали в проекте модного журнала Animal Style.
ПАРФИ: ТБ при ВЕ в проекте модного журнала Animal Style 8.
ПАРФИ: 9.
ПАРФИ: 10.
ПАРФИ: 11.
ПАРФИ: 12.
ПАРФИ: 13.
ПАРФИ: 14.
ПАРФИ: 15.
ПАРФИ: Корм для лошадей Описание: Советские бойцы кормят лошадей соломенными лаптями, которые делали себе немцы ,чтобы спастись от холода .Сталинградский фронт.
ПАРФИ: Знаешь ли ты лошадей? тест http://children.kulichki.net/vopros/horse2.htm 1. Знатоки определяют возраст лошади... по изношенности зубов. по изношенности копыт. по паспорту. -------------------------------------------------------------------------------- 2. Дареному коню не смотрят... в зубы. в глаза. под хвост. -------------------------------------------------------------------------------- 3. Как звали коня Александра Македонского? Россинант. Буцефал. Зорька. -------------------------------------------------------------------------------- 4. Как звали коня Дон Кихота? Россинант. Буцефал. Санчо. -------------------------------------------------------------------------------- 5. Какова была "лошадиная фамилия" из рассказа А.Чехова? Сухово-Кобылин. Овсов. Буденный. -------------------------------------------------------------------------------- 6. Как ходит шахматный конь? Буквой Г. Буквой Ж. Как ему вздумается - это ведь животное! -------------------------------------------------------------------------------- 7. Предыдущий (в сравнении с 2002) год Лошади был... 20 лет назад. 12 лет назад. Да я каждый год как лошадь... -------------------------------------------------------------------------------- 8. Лошадь относится... к парнокопытным. к непарнокопытным. к членистоногим. Результаты своих знаний можно узнать пройдя по ссылке http://children.kulichki.net/vopros/horse2.htm
ПАРФИ: ПАРФИ пишет: книжная полка ЭЛЬБЕРФЕЛЬДСКИЕ ЛОШАДИ МОРИС МЕТЕРЛИНК /Maurice Maeterlinck/ Глава 4 из книги «Неизвестный гость» /The unknown guest/ 1924 год Текст из e-библиотеки Project Gutenberg (http://promo.net/pg), January, 2000 [Etext #2033] Английский текст этой главы можно также получить по адресу: http://www.learnlibrary.com/unknown-guest/unknown-guest_4.htm Перевод на английский: Alexander Teixeira de Mattos Сканирование: Dianne Bean of Phoenix, Arizona. Перевод на русский: Алексей Адамец (TriA), alad@mail.ru http://tria.nm.ru/elberfeld/elberfeld.htm Вильгельм фон Остен с Умным Гансом /Wilhelm von Osten/. 1 Сначала я коротко коснусь некоторых фактов (если для кого-то они еще неизвестны), которые необходимо знать тому, кто желает полностью разобраться в удивительной истории Эльберфельдских лошадей. За подробным объяснением я могу сослаться на замечательную работу Карла Кралля «Мыслящие животные» /Karl Krall, “Denkende Tiere”/ (Лейпциг, 1912) которая является первым и главным источником информации среди остальной библиографии, что уже предполагает немалую её важность. В конце девятнадцатого века в Берлине жил старый мизантроп по имени Вильгельм фон Остен /Wilhelm von Osten/. Он был человеком с небольшими доходами, слегка эксцентричным по характеру и одержимым одной идеей: разумностью животных. Он начал с того, что предпринял попытку обучения лошади, не принесшую ему никаких определенных результатов. Но в 1900 году он стал владельцем орловского рысака /Russian stallion/ по имени Ганс, к имени которого вскоре был добавлена гомерическая и вполне заслуженная приставка Kluge, то есть Умный. Жеребцу было предназначено перевернуть все наши представления о психологии животных и поставить вопросы, которые стоят в ряду самых неожиданных и самых захватывающих проблем, с которыми когда-либо встречался человек. Благодаря стараниям фон Остена, терпение которого (в отличие от того, что можно было бы подумать) никоим образом не было ангельским, но походило скорее на неистовое упорство, лошадь быстро добилась выдающихся успехов. Этот прогресс был очень точно описан профессором Клапаредом /E. Claparede/ из Женевского университета в его прекрасной монографии об Эльберфельдских лошадях: «После ознакомления его с различными общими идеями, такими как лево, право, верх, низ и так далее, хозяин начал обучать его арифметике интуитивным методом. Ганса подвели к столу, на котором были поставлена сначала одна, затем две, а затем несколько небольших кеглей. Фон Остен, стоя на коленях возле Ганса, произносил соответствующие числа, в то же время заставляя его стучать копытом столько раз, сколько кегель было на столе. Затем кегли были заменены написанными на доске цифрами. Результаты были поразительными. Лошадь была способна не только считать (то есть столько раз ударять копытом, сколько ее просили), но также самостоятельно выполнять настоящие вычисления, решать простые задачки… Но Ганс мог делать больше, чем простые сложения: он знал, как читать; он был музыкантом, отличающим гармоничные и диссонансные аккорды. Он также имел экстраординарную память: он мог сообщить число каждого дня текущей недели. Короче говоря, он выполнял все задания, которые может выполнить способный четырнадцатилетний школьник».
ПАРФИ: 2 Скоро распространились слухи об этих любопытных экспериментах, и в небольшой дворик конюшни, в котором фон Остен работал со своим уникальным учеником, начали стекаться посетители. За дело взялись газеты, и разразились горячие дебаты между теми, кто верил в подлинность феномена, и теми, кто видел в нем не более чем неприкрытый обман . В 1904 году был создана научная комиссия, состоящая из профессоров психологии и физиологии, директора зоосада, циркового менеджера, ветеринарного хирурга и офицеров-кавалеристов. Комиссия не обнаружила ничего подозрительного, но не отважилась ни на какие объяснения. Затем была создана вторая комиссия, в число членов которой входил Оскар Пфунгст /Herr Oskar Pfungst/ из берлинской лаборатории психологии. После длительной серии экспериментов Пфунгст составил объемный и сокрушительный отчет, в котором он утверждал, что лошадь не была наделена разумом; что она не различала ни букв, ни цифр; что она не знала ни как вычислять, ни как считать – а просто подчинялась незаметным, очень легким бессознательным жестам, которые невольно производил ее хозяин. Общественное мнение сменило курс неожиданно и бесповоротно. Люди ощущали что-то вроде полутрусливого облегчения от созерцания быстрого крушения чуда, которое грозило устроить беспорядок в их самодовольном немногочисленном наборе непреложных истин. Напрасно протестовал бедный фон Остен: никто его не слушал; вердикт был вынесен. Он уже не оправился от этого официального удара; он стал посмешищем для всех тех, кого он вначале изумлял; и он умер, одинокий и ожесточенный, 29 июня 1909, в возрасте семидесяти одного года.
ПАРФИ: 3 Но он оставил последователя, вера которого не была ослаблена общим поражением. Преуспевающий эльберфельдский промышленник, Кралль, очень заинтересовался трудами фон Остена, в течение последних лет жизни старика активно поддерживал, и даже при случае направлял, обучение замечательного жеребца. Фон Остен завещал ему Умного Ганса; со своей стороны, Кралль купил двух арабских жеребцов, Мухаммеда /Mohammed/ и Царифа /Zarif/, которые своими достижениями вскоре превзошли первопроходца. Проблема была поставлена заново, события совершили энергичный и решительный поворот, и вместо утомленного и эксцентричного старика, обескураженного почти до угрюмости и не имеющего оружия для борьбы, критики этого чуда обнаружили, что им теперь противостоит новый противник, молодой и отважный, одаренный выдающимся научным инстинктом, остроумный, эрудированный и способный постоять за себя. Кроме того, его методы обучения существенно отличались от методов фон Остена. Странно, но в глубине довольно необычной и запутанной души старого энтузиаста понемногу выросло что-то вроде ненависти к его четвероногому ученику. Он чувствовал, что гордость и вспыльчивость жеребца будут сопротивляться ему с упрямством, которое он называл дьявольским. Они противостояли как два врага; и уроки едва не принимали форму трагической и скрытой борьбы, в которой душа животного восставала против господства человека. Кралль же, наоборот, обожал своих учеников; и эта атмосфера любви в некотором смысле очеловечила их. Больше не было тех резких движений дикой паники, которые проявляли врожденный страх покладистой и вышколенной лошади перед человеком. Он говорил с ними неторопливо и нежно, как отец может говорить со своими детьми; и у нас было странное ощущение, что они слушали то, что он им говорил, и всё понимали. Если было похоже, что они не усвоили идею объяснения или демонстрации – он начинал всё с самого начала, с материнским терпением разбирая и излагая другими способами по десять раз подряд. И их продвижение было стремительнее и намного поразительнее прогресса старого Ганса. В течение двух недель первых занятий Мухаммед уже делал простые сложения и вычитания довольно-таки правильно. Он научился отличать единицы от десятков, отбивая единицы правым копытом, а десятки левым. Он знал значение символов «плюс» и «минус». Через четыре дня он начал осваивать умножение и деление. За четыре месяца он узнал, как извлекать квадратные и кубические корни; и вскоре научился составлять слова и читать с помощью условного алфавита, изобретенного Краллем. Этот алфавит, на первый взгляд, казался довольно сложным. В сущности, это лишь временное решение; но возможно ли было придумать что-нибудь лучше? Увы – у лошади, которая практически не имеет голоса, есть только один способ выражения: неуклюжее копыто, созданное совсем не для перевода мыслей в слова. Поэтому пришлось изобрести, как в спиритизме, специальный алфавит, в котором каждой букве соответствует определенное количество ударов правой и левой ногой. Например, чтобы обозначить букву Е, жеребец ударит один раз левой ногой, и один раз правой; букву L – два раза левой ногой и три правой, и так далее. Этот алфавит был так крепко запечатлен в памяти лошадей, что они почти не делали ошибок; и они стучали копытами так быстро, что с непривычки было трудно успевать за ними. Мухаммед и Цариф – а продвижение Царифа было почти таким же, как и у его «одноклассника», хотя он выглядел менее одаренным с точки зрения высшей математики – Мухаммед и Цариф таким способом повторяли слова, сказанные в их присутствии, произносили имена своих посетителей, отвечали на задаваемые им вопросы, и иногда делали небольшие замечания, самопроизвольные высказывания, к которым мы вскоре вернемся. Они создали для собственного пользования невообразимо причудливую фонетическую систему произношения, которую они упрямо отказывались оставить, и которая иногда делала их высказывания довольно трудными для прочтения. Полагая большинство гласных бесполезными, они придерживались почти исключительно согласных; таким образом Zucker /сахар/, к примеру, превращался в ZKR; Pferd /лошадь/ – в PFRT или FRT, и так далее. Я не буду детально излагать множество различных доказательств разумности, которые в изобилии демонстрировали необычные жители этой странной конюшни. Они не только первоклассные вычислители, для которых эти отвратительные дроби и корни не таят в себе никаких секретов: они различают звуки, цвета и запахи, определяют время по циферблату часов, распознают некоторые геометрические фигуры, портреты и фотографии. В результате этих всё более и более убедительных экспериментов, и в особенности после публикации прекрасной работы Кралля «Denkende Tiere» – образца точности и систематизации – перед человеческим разумом была поставлена ясная и определенная проблема, которая, на сей раз, не может быть поставлена под сомнение. Научные комиссии следовали в Эльберфельд одна за другой, порождая массу отчетов. Ученые из каждой страны, включая доктора Эдингера, видного невролога из Франкфурта; профессоров Крамера и Зиглера из Штутгарта; доктора Поля Сарасина с Бали; профессора Оствальда из Берлина; профессора Безредьку из Пастеровского института; доктора Клапаред из Женевского университета; профессора Шоллера и профессора Герке, философа-натуралиста, из Берлина; профессора Гольдштейна из Дармштадта; профессора фон Бутел-Рипена из Олденбурга; профессора Уильяма Макензи из Генуи; профессора Ассаджиоли из Флоренции; доктора Харткопфа из Кельна; доктора Фройденберга из Брюсселя; доктора Феррари из Болоньи и так далее, и так далее – список увеличивался ежедневно – приезжали для изучения на месте этого непостижимого феномена, который доктор Клапаред провозгласил «наиболее сенсационным событием, которое когда-либо происходило в мире психологии». За исключением двух или трех скептиков или убежденных консерваторов, а также тех, кто сделал слишком короткую остановку в Эльберфельде, все были единодушны в признании того, что факт имеет место, и эксперименты проводятся абсолютно честно. Расхождения во мнениях начинались только тогда, когда дело доходило до их комментирования, интерпретации и объяснения.
ПАРФИ: 4 Чтобы завершить это короткое вступление, нужно добавить, что, по прошествии некоторого времени, история эльберфельдских лошадей более не стоит особняком. В Маннхайме /Mannheim/ живет пёс неопределенной породы, проделывающий почти такие же трюки, что и его конкуренты-лошади. Он успевает по арифметике хуже, чем они – но делает сложение, вычитание и умножение одно- и двузначных чисел правильно. Он читает и пишет с помощью ударов лапы в соответствии с алфавитом, который он вроде бы придумал самостоятельно; его правописание также предельно упрощено и фонетизировано. Он различает оттенки в букете цветов, считает деньги в кошельке и отличает марки от пфеннигов. Он знает, как находить и подбирать слова для описания помещенного перед ним объекта или картинки. Вы показываете ему, например, букетик в вазочке – и спрашиваете его, что это. «Стакан с маленькими цветами», отвечает он. /”A glass with little flowers”/ И его ответы часто бывают любопытно непосредственными и оригинальными. Во время упражнений в чтении, среди которых привлекло внимание слово Herbst, т.е. осень, профессор Уильям Макензи спросил его – может ли он объяснить, что такое осень. «Это время, когда есть яблоки», ответил Рольф. Однажды тот же профессор – сам не глядя на то, что он показывает – держал карточку с нарисованными красными и синими квадратами. «Что это?» «Синие, красные – много кубиков», ответил пес. Иногда его остроумные ответы были не без юмора. «Может, ты хочешь, чтобы я что-нибудь для тебя сделала?» однажды спросила его знакомая. И Мастер Рольф серьезно ответил: «Wedelen», что значит «повиляй хвостом!». Рольф, чья слава сравнительно молода, в отличие от своих знаменитых конкурентов из Рейнской провинции, еще не был объектом протокольных обсуждений и бесчисленных обширных докладов. Но случаи, о которых я сейчас упомянул – и которые подтверждены такими людьми, как профессором Макензи и М. Духателом /Duchatel/, ученым и проницательным человеком, вице-президентом Societe Universelle d'Etudes Psychiques (см. интересную лекцию M. Эдмонда Духатела, опубликованную в Annales des Sciences Psychiques, октябрь 1913), который приехал в Маннхайм специально для того, чтобы их изучить – оказались не более спорными, чем события в Эльберфельде, и являются чем-то вроде их повтора или эха. Это не редкость – найти сходство в таких необыкновенных явлениях. Они возникают одновременно в разных местах земного шара, согласуясь друг с другом и множась, как по команде. Поэтому возможно, что мы вскоре увидим еще больше подобных проявлений. Можно сказать, что новый дух витает над миром; и, после пробуждения в людях неосознаваемых ими сил, он сейчас добирается до созданий, которые вместе с нами населяют эту таинственную землю, на которой они живут, страдают и умирают, как и мы – не зная, зачем.
ПАРФИ: 5 Я не был в Маннхайме, но предпринял паломничество в Эльберфельд; и оставался в городе достаточно долго для того, чтобы перенять убеждения, которые разделяли все, кто проделал такое же путешествие. Несколько месяцев назад Кралль, которому я год назад обещал приехать и посмотреть на его удивительных лошадей, был достаточно любезен повторить свое приглашение в более настойчивой манере, добавив, что его конюшня после 15 сентября, возможно, будет закрыта, и что в любом случае он по приказу своего врача будет вынужден прервать на неопределенный период курс обучения, который он нашёл весьма утомительным. Я немедленно выехал в Эльберфельд, который, как известно, является важным промышленным городом Рейнской Пруссии /Rhenish Prussia/, и на самом деле более привлекательный, приятный и живописный, чем можно было ожидать. Я задолго до этого прочитал всё, что было опубликовано по этому вопросу; и я был полностью убежден в подлинности этих событий. И действительно, трудно было бы испытывать сомнения после частых и упорных наблюдений и проверок, которым подвергались эти эксперименты, после проверок самого жесткого типа, часто враждебных и невежливых. Что касается их интерпретаций – я был убежден, что телепатия, то есть передача мыслей одного подсознания другому, оставалась единственной приемлемой теорией, хотя и необычной для этой новой области; и это несмотря на некоторые обстоятельства, которые, казалось бы, прямо её исключают. В отсутствии признаков телепатии, я склонялся к медиумистической или подпороговой (сублиминальной) теории, которая очень умело описана М. де Весмом /M. de Vesme/ в его замечательной лекции, проведенной 22 декабря 1912 года в Societe Universelle d'Etudes Psychiques. Правда, телепатия – особенно в своей предельной форме – обращается прежде всего к подсознательным силам, так что две теории пересекаются более чем в одной точке и часто трудно сказать, где заканчивается одна и начинается другая. Но это обсуждение будет более к месту немного позже.
ПАРФИ: 6 Я нашел Кралля в его ювелирном магазине, который выглядел как дворец Голконды, сияющий и сверкающий самыми драгоценными жемчужинами и камнями мира. Кралль – как нужно помнить, чтобы развеять все подозрения в чисто денежном интересе – богатый промышленник, чья семья три поколения, от отца к сыну, вела ювелирный бизнес, один из самых значительных в Германии. Его исследования, так далекие от того, чтобы принести хоть малейший доход, стоили ему огромную кучу денег, отнимали всё его свободное время и часть того времени, которое он мог бы посвятить бизнесу. И обеспечивали ему, как это обычно случается, больше раздражения, несправедливой критики и сарказма от его сограждан и немногих ученых, чем уважения и признательности. Его работа была, прежде всего, бескорыстной и неблагодарной задачей апостола и первопроходца. Что же касается прочего – Кралль, хотя его вера была активной, страстной и заразительной, не имел ничего общего с мечтателями и «просветленными». Он мужчина около пятидесяти лет, энергичный, внимательный и полный энтузиазма, но в то же время уравновешенный; доступный любой идее и даже любой мечте, но практичный и методичный, снабженный самым неодолимым здравым смыслом. Он сразу внушал чувство полного доверия, искреннего и неограниченного, которое сразу развеивало инстинктивные сомнения, странную неловкость и завуалированную подозрительность, которые обычно стоят между людьми, что встречаются впервые; и можно было сразу признать в нем, всей глубиной свой души, честного человека и надежного друга, которому можно доверять – и пожалеть, что не встретил его раньше. Мы вместе прошли по улицам и вдоль суетливых пристаней Эльберфельда к конюшне, расположенной в нескольких сотнях шагов от магазина. Лошади прогуливались во дворе под тенью липы. Их было четверо: Мухаммед, самый умный и наиболее одаренный из всех, великий математик этой команды; его двойник – Цариф, немного хуже успевающий, менее послушный и умелый, и в то же время более капризный, непостоянный, способный время от времени на приводящие в замешательство выходки; следующий – Гансик /Hanschen/, маленький шотландский пони, вряд ли крупнее собаки-ньюфаундленда, «проказник» этого табунчика, всегда дрожащий от возбуждения, шаловливый, ветреный, непостоянный и вспыльчивый, но постоянно готовый моментально решить для вас самые сложные сложения и умножения, яростно царапая ответ копытом; и, наконец – пухленький и безмятежный Берто /Berto/, внушительный черный жеребец, совершенно слепой и лишенный обоняния. Он был в обучении всего несколько месяцев и всё ещё находится, так сказать, в подготовительной группе, но уже делает – несколько неуклюже, но с большим благодушием и добросовестностью – несложные сложения и вычитания, почти такие же, как и многие дети сходного возраста. В углу – Кама /Kama/, молодой слон двух или трех лет, размером с чрезмерно «раздутого» осла, вращающий озорными и немного жульническими глазами под прикрытием своих широких ушей, похожих на огромные листы ревеня, и своим скрытным, вкрадчивым хоботом осторожно берущий всё, что он считает пригодным для еды – то есть практически всё, что там валяется на булыжниках. На него возлагались огромные надежды, но до сих пор он не оправдывал всех ожиданий: он был «отстающим учеником» в этом заведении. Возможно, он всё еще слишком молод: его маленькая слоновья душа без сомнений походила на младенца, который, вместо рук и ног, играет своим огромным носом, чтобы исследовать и разведать мироздание. Его внимание невозможно было удержать; и когда перед ним раскладывали его алфавит из съемных букв, он, вместо того, чтобы называть буквы, на которые ему указывали, снимал их с креплений, чтобы тайком проглотить. Он приводил в уныние своего доброго хозяина, который в ожидании проявления разума и мудрости, обещанных легендами о слонах, оставил его в удовлетворенном состоянии невежества, скрашенном практически ненасытным аппетитом.
ПАРФИ: 7 Но я захотел увидеть великого первопроходца, Умного Ганса. Он все еще жив. Он пожилой: ему должно быть шестнадцать или семнадцать, но и его солидный возраст, увы, не исключает тех губительных неприятностей, от которых страдают и люди на закате своей жизни! Ганс, как оказалось, повел себя плохо, и упоминался не иначе, как в сомнительном смысле. Неблагоразумный или мстительный конюх (я забыл, который) завел во двор кобылу – и Ганс Непорочный, который до этого вел аскетический и монашеский образ жизни, давший обет безбрачия, посвятивший себя науке и целомудренному обаянию цифр, Ганс Безупречный, тотчас же совсем потерял голову и распорол себе брюхо о подвесное заграждение денника. Пришлось вкладывать обратно его внутренности и зашивать живот. Он сейчас влачит деревенское существование на лугах за городом. Воистину – о жизни нельзя судить, пока она полностью не прожита, и мы не можем быть уверенными ни в чём до самой смерти.
ПАРФИ: 8 Перед началом заседания, пока хозяин проводил свой утренний обход, я пошел к Мухаммеду, поговорил с ним, похлопал, между тем заглядывая прямо в его глаза в попытке уловить проблеск гения. Красивый конь, породистый, в отличной форме, спокойный и доверчивый, как собака; он вёл себя чересчур любезно и дружелюбно, попытавшись от души меня облизать и подарить мне несколько могучих поцелуев – которых я постарался избежать, потому что они были немного неожиданными и слишком уж несдержанными. Выражение его ясных глаз глубокое, серьезное и отдаленное, но оно никоим образом не отличается от выражения глаз его собратьев, которые за тысячи лет не видели от человека ничего, кроме жестокости и неблагодарности. Если бы могли прочитать в них хоть что-нибудь, вряд ли это было бы теми недостаточными и напрасными маленькими усилиями, которые мы называем мыслями; но скорее неопределенная, безбрежная тревога, затуманенное слезами сожаление о безграничных, прорезанных реками равнинах, где его предки резвились на воле до того, как узнали ярмо человека. В любом случае – привязанный за недоуздок к двери конюшни, отмахивающийся от мух и рассеянно стучащий копытом по настилу, Мухаммед выглядел просто как хорошо обученная лошадь в ожидании своего седла или упряжи, и прячущая свой новый секрет так же глубоко, как и все остальные, что вложены в нее природой.
полная версия страницы